Нужно было ехать в Волгоград. Сделал так, как давно хотел: купил билет в плацкартный вагон пассажирского поезда Москва - Худжанд, перевозящего на родину узбекских и таджикских гастарбайтеров.
На перроне несколько десятков, если не сотен, смуглых мужчин затаскивали огромные тюки в слегка обшарпанные вагоны с гербом Таджикской СССР. Внутри вагонов царила атмосфера восточного рынка: в проходе сидели, стояли, бежали, сталкиваясь друг с другом, таджики с ведрами малярной финской краски, велосипедами, бэушными телевизорами и швейными машинками и баулами со шмотками и обувью. На этот ад с ужасом смотрели несколько мирных граждан славянской внешности, проклинавших тот момент, когда они, соблазнившись дешевизной билетов, не обратили внимания на странный пункт назначения - Худжанд, он же Ленинакан, он же Ходжент - древний город на севере Таджикистана.
Впрочем, к моменту отправления поезда толпа схлынула, и оказалось, что все не так паршиво: наш вагон оказался заполненным лишь наполовину, причем соотношение "европейцев" и "азиатов" стало менее угрожающим: 10 к 20. Причем "азиаты" были разные - в соответствии с государствами, в которые предстояло заехать поезду - Казахстан, Узбекистан и Таджикистан. Таджиков было человек пять. И это были вовсе не гастарбайтеры (лето, похоже, для гастарбайтеров - пора "сенокоса", а не поездок на родину), а классические челноки. Именно их многотонный "багаж" был рассован (для конспирации) под свободные нижние, на верхние и багажные полки. Уверенная в себе и свободно говорящая на русском и таджикском проводница распределила тюки между пассажирами - чтобы отвечали ревизорам, что это их вещи.
И мы поехали, останавливаясь на самых дальних от станций путях с раздолбанными узкими платформами - как будто наш поезд перевозил прокаженнных или туберкулезных больных.
Вопреки моим ожиданиям, внутри нашего вагона были определенные намеки на цивилизацию. По крайней мере ДВП на перегородках, оконные рамы, кожзам на полках, металлическую фурнитуру поменяли совсем недавно, и в этом отношении все было без малейшего изъяна. В поезде работал ресторан - в режиме кухни: официантка ходила по вагонам и предлагали на выбор плов и голубцы (которые потом торжественно приносили в высокой тарелке с несколькими толстыми ломтями "дарницкого" хлеба, а официант разносил охлажденные пиво и воду в... красном пластмассовом ведре.
На остальное денег у Таджикских железных дорог не хватило: сетчатые полочки для полотенец таджикские умельцы сплели из рыболовной лески, занавески на окнах были натянуты на грубую бечевку.
В нашем вагоне работал один туалет из двух. И какой: с краном в рукомойнике, свернутым в сторону, без всяких признаков туалетной бумаги и емкостью из полторашки с обрезанным верхом - для смыва кособокого унитаза! В конце концов был закрыт и этот туалет, так что во второй части путешествия мне пришлось посещать "удобства" в соседнем вагоне (стоит отметить, что тамошний туалет был достаточно приличным).
А что вы хотели? Чтобы билет стоил в полтора раза меньше, чем в среднестатистическом российском поезде, и без бытовых неурядиц? К тому же оказалось, что в цену билета не включено постельное белье. За которое (застиранные узкие простынки и к тому же без полотенца) пришлось платить проводнице 200 рублей.
Кстати о проводнице. Она выглядела как настоящая хозяйка вагона. Я думаю, на самом деле вагон ей был отдан в "кормление" или аренду, и она сама закупила когда-то это самое постельное белье и стала делать на нем свой маленький бизнес - в довесок к большому, связанному с доходами от предоставления "своего" вагона под перевозку "челночных" товаров.
Вела она себя очень уверенно, а с русскоговорящими - порой и по-хамски, отвечая только на вопросы, напрямую связанные с ее служебными обязанностями. В остальном - демонстративно не обращая внимания на вопрошающих.
Скорее всего, это была особенность ее характера, а не национальная черта. Поскольку ее соплеменники вели себя совсем по-другому - охотно вступали в разговоры, если надо, подсказывали (в качестве опытных пассажиров поезда Москва - Худжанд и вообще вели себя вполне натурально, не демонстрируя ни страха, ни агрессии или какого бы то ни было недовольства. За исключением разве что пожилого хорошо одетого узбека из первого купе, который сокрушался в духе "Будь проклят тот день, когда я сел за баранку этого пылесоса!" - сверхнормативные бытовые неудобства смущали его так, что он не мог ни думать, ни говорить не о чем другом.
Любопытно было наблюдать, как "азиаты" доставали большие красивые чайники, шли заваривать чай кипятком, а потом сидели, поджав под себя ноги, и выпивали пиалу за пиалой, как у себя дома.
Ближе к Волгограду в вагон зашли три толстяка-полицая, которые устроили тотальный шмон и проверку документов (впрочем, "лиц славянской внешности" это вновь не касалось), после чего стали громко возмущаться: "Они уже совсем охренели! Полный вагон краски! Надо лишить их лицензии в концов!". После чего протиснулись в купе проводницы для беседы. После их ухода погрустневшая таджичка позвала для беседы "смотрящего" за всеми баулами. Разговаривали они долго (но вполне спокойно). После чего погрустнел "смотрящий", а проводница обрела утраченную было уверенность. "Ну что?" - поинтересовался я. "А, считай, зря съездили", - махнул рукой челночник.
К концу первых суток пассажиры в нашем вагоне совсем подружились, так что настало время разговоров "за жизнь", то поезд уже прибыл в Волгоград, после которого - казахская полупустыня. По ходу дела русских становилось все меньше, их по ходу следования заменяли едущие в Самарканд и Ходжент, так что после того, как я вышел в Волгограде, дальше поехали только три пожилые русские женщины...
